лучший ход

выч. лучший ход

  На двенадцать часов вверх

   1949 – США (132 мин)

     Произв. Fox (Дэррил Ф. Зэнак)

     Реж. ГЕНРИ КИНГ

     Сцен. Сай Бартлетт и Бирн Лей-мл. по их же одноименному роману

     Опер. Леон Шэмрой

     Муз. Алфред Ньюмен

     В ролях Грегори Пек (генерал Фрэнк Сэвидж), Хью Марлоу (подполковник Бен Гейтли), Гэри Меррилл (полковник Кит Дэвенпорт), Дин Джаггер (майор Харви Стоволл), Миллард Митчелл (генерал Причард), Роберт Артур (сержант Макнлэнни), Пол Стюарт (капитан «Док» Кайзер), Джон Келлог (майор Кобб), Роберт Пэттен (лейтенант Бишоп), Ли Макгрегор (лейтенант Зиммерман), Сэм Эдвардз (Бёрдуэлл), Ричард Эндерсон (лейтенант Маккессен), Лоренс Добкин (капитан Туомбли), Кеннет Тоби (часовой).

   1942 г. В английском городке Арчбери американские летчики пытаются доказать, что метод прицельной дневной бомбардировки может переломить ход войны с Германией. Однако эскадрилья 918 несет тяжелые потери в личном составе и технике; боевой дух на нуле, и начальник штаба генерал Причард всерьез опасается, что этот упадок духа рискует передаться и другим эскадрильям. Генерал Фрэнк Сэвидж считает, что его друг полковник Кит Дэвенпорт, командующий эскадрильей, наладил со своими подчиненными слишком доверительные отношения, которые сильно вредят работе. Причард назначает Сэвиджа на место Дэвенпорта. Новое назначение отнюдь не радует летчиков из 918-й. Сэвидж отменяет все увольнительные, вводит жесточайшую дисциплину, начинает тренировки с нуля. Обращаясь к летчикам, он говорит: «Считайте себя уже мертвыми – и дела пойдут на лад». Он сажает под арест подполковника Гейтли, считая его недостойным занимаемой должности, а затем отряжает ему самых неквалифицированных бойцов; в ответ Гейтли выводит на борту своего самолета надпись «Лепрозорий».

   Летчики 918-й эскадрильи в полном составе подают прошение о переводе в другую часть. Сэвидж просит штабного офицера Харви Стоволла задержать ход прошения на 10 дней, пока работа с личным составом не принесет 1-е результаты. И действительно, потери сокращаются, а очередное задание бойцы 918-й выполняют блестяще. Сэвидж просит Причарда представить к наградам всю эскадрилью и убеждает молодого аса Бишопа, что он и его товарищи – не подопытные кролики. Прошения о переводе отозваны. Однако, добившись авторитета среди починенных, Сэвидж ничуть не смягчается: он продолжает двигаться по намеченному пути. Он объявляет своим людям, что следующая цель для поражения будет находиться (впервые) на немецкой территории. Энтузиазм настолько велик, что даже «ползучие» (шофер Сэвиджа, священник, старый майор Стоволл) тайком принимают участие в атаке. Задание вновь выполнено, и Сэвидж в виде исключения не наказывает «обманщиков».

   Причард, воодушевленный успехом, приказывает уничтожить крупный завод шарикоподшипников в самом сердце Германии. Сэвидж, часто сам принимающий участие в полетах, в глазах Причарда становится все больше похож на своего предшественника Дэвенпорта. На 2-й день бомбежек Сэвидж не может забраться в самолет, не узнает подчиненных и впадает в прострацию, из которой выходит только по возвращении эскадрильи на базу. Этот острый, хоть и скоротечный, приступ означает для него, что он перешел рубеж «максимальных усилий», чего постоянно требовал от своих людей.

   В 1949 г., вернувшись к гражданской жизни, майор Стоволл возвращается в Арчбери и вспоминает напряженные военные будни.

   ►  Творчество Кинга похоже на огромный, почти не освоенный континент в океане голливудского кинематографа. Сам Кинг – несомненно, самый современный из режиссеров своего поколения (Де Милль, Дуон, Форд, Уолш и др.). Изучая историю умов в фильмах об американской глубинке (Сносный Дэйвид, Tol'able David, 1921; Ярмарка штата, State Fair, 1933; Джесси Джеймс, Jesse James и т. д.), он интересуется наиболее показательными персонажами, безымянными или знаменитыми, скромными или выдающимися – не затем, чтобы выделить особенности их личности и характера, а затем, чтобы через их поступки узнать нечто новое о человеке, попадающем в ситуации крайнего эмоционального, умственного или психологического напряжения. Эти экстремальные ситуации Кинг сделал своей излюбленной темой и потому занимает уникальное место в американском кинематографе. Понятие границ (усилий, выносливости, стресса, ответственности) – ключевое для фильма На двенадцать часов вверх, оно раскрывается в этой картине с восхитительной точностью.

   Прежде всего, фильм предлагает подумать о самом понятии командования и противопоставляет 2 взаимоисключающие модели отношений между командиром и подчиненным: образ командира как друга и товарища солдат с неизбежной примесью сентиментальности, скрытого покровительства, грозящих нарушить равновесие в рядах бойцов; и образ командира как вождя, подстрекателя, холодной силы, побуждающей человека преодолеть себя и показать все, на что он способен. В рамках 1-й концепции к подчиненным относятся как к детям или, по крайней мере, как к слабым существам, нуждающимся в защите; во 2-й – как к самостоятельным взрослым людям, от которых требуют не дружеских чувств и не согласия, а подчинения и уважения. По ходу развития сюжета 2 эти концепции пересекаются и сливаются, поскольку командир, Сэвидж (Грегори Пек), отвергает 1-ю концепцию, но в итоге начинает отождествлять себя с подчиненными, как и его предшественник, но только без дружбы, теплоты и привязанности. Сэвидж незаметно для самого себя пересек ту черту, которую сам же определил во взаимоотношениях с подчиненными и до определенного момента старался соблюдать. После этого он попадает в область, где воздух словно разрежен, где одиночество и высочайшая концентрация сил приводят к надлому (если не к распаду личности). Кинг был хорошо знаком с контекстом, поскольку сам был летчиком и опирался к тому же на портрет реального человека – генерала Фрэнка О. Армстронга, инициатора 1-х дневных бомбежек на территории Германии и героя романа-первоисточника, – потому историю о преодолении границ он рассказывает в безупречно классическом стиле, с большой плотностью и интенсивностью действия. (Интересно сравнить 2 разных режиссерских подхода к схожей теме: классический Кинга и барочный Фуллера в Мародерах Меррилла, Merrill's Marauders.)

   На двенадцать часов вверх – 1-й и лучший из 6 фильмов Кинга с участием Грегори Пека. Согласие между ними было полным и плодотворным; они понимали друг друга с полуслова. Это сотрудничество в послевоенные годы стало обновленным вариантом сотрудничества Кинга с Тайроном Пауэром, начавшегося в 1936 г. Для Кинга Грегори Пек стал воплощением идеального актера. Мысли Кинга о манере игры и методике этого идеального актера совершенно прозрачны. Он очень точно высказал их в увлекательной беседе с Пьером Гёнлем («Écran», № 70 и 71): «Я всегда хотел одного: чтобы мне дали актера, совершенно оторванного от роли, глядящего на нее холодно и объективно. Можете быть уверены: именно такой актер лучше прочих сделает свою работу. Т. н. необходимость запираться внутри роли – любительская выдумка. Неопытный актер может очень хорошо сыграть роль, прочувствовав ее сильнейшим образом: он может даже на время превратиться в своего персонажа, пролить настоящие слезы и пропустить через себя все его чувства, но это не помешает ему выглядеть жалко и выставить себя на посмешище перед зрителями. С другой стороны, я не раз замечал, что настоящий профессионал сможет гораздо сильнее взволновать своей работой, если будет делать ее отстраненно и совершенно хладнокровно. Признак профессионализма заключается именно в способности произносить текст или подавать сцену, не ощущая по их поводу ни малейших эмоций».

  Деньги

   1928 - Франция (3700 м)

     Произв. Cinemondial, Cinegraphic

     Реж. МАРСЕЛЬ Л'ЭРБЬЕ

     Сцен. Марсель Л'Эрбье, по мотивам одноименного романа Эмиля Золя

     Опер. Жюль Крюжер, Жан Лефор, Луи Ле Бертр

     В ролях Бригитта Хельм (баронесса Сандорф), Пьер Альковер (Николя Саккар), Иветт Гильбер (госпожа Мешэн), Альфред Абель (Альфонс Гюндерман), Мари Глори (Лин Амлен), Анри Виктор (Жак Амлен), Жюль Берри (Юрэ), Реймон Руло (Жантрон).

   Ожесточенную и зачастую подпольную борьбу ведут между собой Николя Саккар, директор «Всемирного банка», и крупный банкир Альфонс Гюндерман, владеющий, помимо прочего, важным нефтяным трестом. Гюндерман одерживает победу, через посредника помешав голосованию за расширение капитала компании «Континентальный орел», дочернего предприятия Саккара. Многие считают, что Саккар разорен; его любовница баронесса Сандорф переходит в стан врага и присоединяется к Гюндерману. Саккар становится главным спонсором исследований бедного летчика Жака Амлена, с которым его познакомил журналист Юрэ. Амлен хочет исследовать нефтяные месторождения в Гайане. Саккар убеждает всех, что Гюндерман вместе с ним участвует в этом предприятии. Он просит Амлена согласиться на пост вице-президента общества, созданного для поддержки проекта. Амлен соглашается при условии, что ему будет позволено совершить 7000-км перелет через океан до Гайаны с новым горючим, похожим на то, которое можно будет изготовить из добытой там нефти. Таким образом он хочет остаться самим собой. Саккар очень рад; в этой затее он видит превосходный рекламный ход. Однако это условие огорчает Лин, жену Амлена.

   Гюндерман исподтишка через иностранных подручных приобретает акции «Всемирного банка», накапливая таким образом «запасы». После начала перелета возбуждение на бирже достигает пика, и акции растут; также растет волнение и тревога Лин. Сообщают, что кто-то якобы видел, как объятый пламенем самолет Амлена рухнул в океан. Но Саккар получает шифрованную телеграмму с известием о том, что летчик в целости и сохранности приземлился в условленном месте. Саккар по низкой цене скупает резко упавшие акции и надеется получить гигантскую прибыль. Он рассказывает Лин правду и не дает ей покончить с собой.

   Амлен сооружает первую скважину. От переутомления у него начинаются проблемы со зрением. Саккар дает Лин чековую книжку на имя ее мужа, по которой она, обладая доверенностью, может выписывать любые суммы, какие только пожелает. На вечеринке у баронессы Сандорф хозяйка повторяет Саккару то, о чем шепчутся все вокруг: он идет прямиком к банкротству. Своей ловкостью и обольстительностью она выводит Саккара из себя и вытягивает для Гюндермана ценные сведения о состоянии его дел. Саккар говорит Лин, что собирается устроить большой бал в ее честь. Он говорит, что всегда хотел ее. Она сперва смеется, затем начинает плакать, поняв, что Саккар вовсе не шутит. Он угрожает засадить ее мужа в тюрьму за необеспеченные чеки, выписанные ею по книжке.

   Баронесса Сандорф по секрету сообщает Лин о преступных махинациях Саккара. На балу в ее честь Лин хочет выстрелить в Саккара, но баронесса ее останавливает. В самом деле, смерть Саккара мгновенно поднимет в цене акции «Всемирного банка». По совету баронессы Лин продает свои акции. Гюндерман поступает так же на крупнейших международных рынках. Саккар арестован. Жак возвращается и тоже попадает под арест. От потрясения зрение у него падает все больше - теперь он плохо видит на оба глаза. Они с Саккаром предстают перед судом. Прокурор говорит: «Это процесс над деньгами, - и добавляет Саккару, имея в виду Жака: - Вам чуть было не удалось очернить имя героя». Гюндерман обещает оплатить все обоснованные претензии, как только завладеет большинством акций «Всемирного банка». Он жертвует крупные суммы на благо обществу. Теперь Саккара и Жака обвиняют раздельно. Жак освобожден. Его зрение улучшается. Саккару предстоит провести в тюрьме еще полгода. Он подумывает о следующем деле и уже втягивает в него надзирателя.

   ► Последний немой фильм Марселя Л'Эрбье (и лучший его фильм, наряду с Бесчеловечной, L'inhumaine, 1924 - картиной, подводящей итог стилю ар деко и целой эпохе, к сожалению, ей вредят недостатки сценария и актерской игры). Фильм Деньги был вновь открыт в 60-е гг. и рассматривался некоторыми в те годы как манифест модернизма. Пусть и необязательно заходить так далеко в оценках, но фильм в любом случае доказывает, что Л'Эрбье - вовсе не академичный режиссер, каким его считали много десятилетий. Авангардистские поиски 20-х гг. раскрываются и достигают высшей точки в этом совершенно новаторском фильме, достойном занять место в ряду величайших шедевров немого кинематографа (рядом с Метрополисом, Metropolis, Наполеоном, Napoléon и пр.).

   Фильм основан главным образом на двух очень смелых формальных сочетаниях. В первую очередь отметим удивительное соседство короткого монтажа (зачастую даже очень короткого: 1952 плана при продолжительности 130 мин; это означает в среднем по 6,5 сек на каждый план) и подвижной камеры, при том что обычно при коротком монтаже используются статичные планы. В декорациях (как правило, гигантских) камера - или, вернее, камеры - создают вокруг персонажей безудержный ажиотаж, не подвластный их воле. Этот ажиотаж выражает неограниченную власть денег над целыми странами, обществами и отдельными людьми. Множественные молниеносные движения камеры приводят к радикальному уничтожению тяжеловесности и условностей классической раскадровки, средних планов, обычных склеек. Как будто бы деньги не служат пассивной и инертной темой картины, но сами ставят фильм, распоряжаются и управляют передвижениями персонажей - что, в конце концов, и является главной мыслью Л'Эрбье. Знаменитую сцену на Бирже Л'Эрбье снимал 3 дня в реальной обстановке с участием 2000 статистов, 15 камерами и с «удивительной механической инсталляцией, [позволявшей] резко спустить из-под Купола (с высоты 22 м) киносъемочный аппарат, ведший автоматическую съемку бурлящего биржевого зала» (см. «Жак Катлен представляет Марселя Л'Эрбье» [Jaque Catelain presente Marcel L'Herbier, Editions Jacques Vautrain, 1950]). Параллельный монтаж создает впечатление, будто самолет Амлена летит над биржей, снятой с верхней точки из-под Купола.

   2-м формальным принципом, на котором строится фильм, является сочетание всей этой технической виртуозности с трезвой, холодной, подчас бесстрастной актерской игрой, где нет ни следов модных веяний французского коммерческого кино тех лет, ни излишеств авангардизма. Еще один элемент модернизма: актеры играют не только лицом, но и всем своим телом, массивностью или хрупкостью силуэтов, перемещениями; а тем временем многочисленные, невероятно подвижные камеры, о которых мы говорили выше, гонятся за ними, поджидают или настигают их.

   Движущий мотив фильма - а именно, ненависть к деньгам и спекуляции - своим намеренно негативным и полемичным характером избавил повествование от всякой сентиментальности и напыщенности, на месте которых образовалась обжигающе-ледяная аллегория, масштабная абстрактная фреска, существующая вне времени, поскольку действие романа Золя перенесено в современность. При переносе действия в наше время роман стал более абстрактным, ничуть не утратив актуальности. В каком-то смысле Деньги являются амбициозной, эпической и грандиозной версией сатирической комедии Поля Армона и Леопольда Маршана «Эти господа из Сантэ» (Ces messieurs de ia Santé), успешно прошедшей по бульварным театрам в начале 30-х гг. и поставленной в кино Пьером Коломбье (1933).

   N.В. Л'Эрбье пригласил Жана Древилля для работы над документальной хроникой съемок под названием Вокруг «Денег» (Autour de L'argent). Эта увлекательная короткометражка стала известна не меньше самого фильма. Одноименный ремейк Денег был снят Пьером Бийоном (1936).

   БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (1952 плана) в журнале «L'Avant-Scene», № 209 (1978).

  С улыбкой

   1936 - Франция (98 мин)

     Произв. Films Marquis

     Реж. МОРИС ТУРНЁР

     Сцен. Луи Вернёй

     Опер. Арман Тирар

     Муз. Шарль Борель-Клерк

     В ролях Морис Шевалье (Виктор Ларнуа), Андре Лефор (мсье Виллари), Марсель Балле (Паско), Мари Глори (Жизель), Милли Матис (кассирша), Пола Андраль (мадам Виллари), Марсель Симон (министр изящных искусств).

   Виктор Ларнуа приезжает в Париж без единого су. Он знакомится с Жизель - танцовщицей, выступающей на сцене театра «Палас». Чтобы накормить ее завтраком, он крадет собаку, затем приводит ее хозяину и получает в знак благодарности крупную сумму. Ларнуа живет в одной гостинице с Жизель и устраивается работать портье в «Паласе». Другой портье, работающий там постоянно, грубит ему. Вскоре, узнав, что жена портье ходит налево, Ларнуа сообщает об этом обманутому мужу. Портье спешит убедиться в этом воочию, от отчаяния напивается и теряет место: его увольняет Виллари, ворчливый, но совестливый и честный директор «Паласа». Ларнуа, всегда полный энергии и бодрости, занимает его место. Вскоре он берет на себя торговлю программками, добивается увольнения секретарши Виллари и получает ее должность. Ларнуа не умеет писать, что немыслимо для секретаря, поэтому несколько месяцев он ходит на уроки вместе с 17-летними подростками.

   Компаньон Виллари погибает в авиакатастрофе. Ларнуа приходит в голову мысль заявить прессе, что бедняга покончил с собой из-за несчастной любви к Жизель. Таким образом девушка приобретает популярность, а с нею - и главную роль в представлении. Ларнуа мимоходом забирает себе 10 % от ее театральных заработков и дает ей советы, как лучше исполнять песни. По его мнению, любая категория зрителей должна представлять, что Жизель - из их круга. Чтобы убедить девушку, он лично поет «Шляпу Зозо», последовательно меняя 4 манеры исполнения: изысканную, простонародную, хулиганскую и изнеженную. Сборы сначала резко подскакивают, но затем идут вниз, поскольку на самом деле Жизель бесталанна.

   Виллари ссорится со своим вторым партнером. На свои сбережения и на средства, взятые в долг у самого Виллари, Ларнуа выкупает долю бывшего партнера и становится совладельцем «Паласа». Он женится на Жизель и заставляет ее бросить сцену. Жизель идет по его стопам и проворачивает небольшую махинацию, чтобы убедить жену Виллари, будто муж ей изменяет. Под давлением жены Виллари вынужден оставить управление театром, и Ларнуа остается в «Паласе» единоличным правителем. Теперь он по наущению Жизель метит на пост директора «Парижской Оперы» - и добивается его, а вместе с ним и награды из рук министра изящных искусств, которого шантажирует.

   Тем временем Виллари, не изменивший своей честности, разоряется, управляя аптекой, а затем - газетенкой под названием «Мститель». Он даже попадает на месяц в тюрьму за клевету и погружается на самое дно нищеты. Однажды вечером он открывает дверь, пропуская в нее Ларнуа, ведущего под руку Жизель. Благодарный своему бывшему благодетелю и партнеру, Ларнуа заставляет его выполнить несколько «упражнений на улыбку» и нанимает себе в секретари. В Канне, где отдыхают супруги, Виллари, несмотря на ревматизм, превращается в вежливого, благожелательного и очаровательного старика.

   ► Наравне с вышедшей годом ранее картиной Баккара, Baccara, С улыбкой - комедия нравов с элементами мюзикла, написанная Луи Вернёем специально для экрана, - является одним из наиболее характерных и блистательных фильмов своего времени. Фильм с кристальной ясностью дает прочувствовать интонацию эпохи. И Миранд, и Верней - очень плодотворные драматурги, творчество которых необходимо изучить как можно тщательнее, чтобы понять изнутри дух французского кино 30-х гг. Но в отличие от Миранда, написавшего огромное количество оригинальных сценариев (впрочем, весьма различных по качеству), Верней, по чьим пьесам с 1929 по 1939 гг. было снято 15 картин, написал их всего 3 (остальные 2 - Дора Нельсон, Dora Nelson, Рене Гиссар, 1935; и Его лучшая клиентка, Sa meilleure cliente, Пьер Коломбье, 1932). Если смотреть со стороны, С улыбкой - лучший фильм в этом ряду. Последовательность коротких, язвительных и невероятно смешных сцен, в ускоренном темпе двигающих действие и знакомящих с персонажами, текст Вернёя, подвижная, внимательная и элегантная режиссура Мориса Турнёра - все это рисует портрет абсолютного циника, который стремится преуспеть, прибегая для этого к своей легендарной улыбке и очарованию. В случае неудачи он пускает в ход ложь, доносы и шантаж.

   Оригинальность фильма в том, что он не хочет быть злым, напротив - он легок, очарователен, лукав и двусмыслен, как улыбка главного героя. Тема фильма раскрывается на 3 уровнях: в многочисленных афоризмах; в ряде характерных сцен, где полностью содержится весь смысл картины (напр., сцена, где Шевалье осыпает комплиментами старого комедианта, который считает его очаровательным, - в отличие от ворчливого директора, давшего ему работу, которого тот же комедиант называет «сволочью»); в постоянных параллелях между неумолимым восхождением готового на все сердцееда и падением человека честного, но неприветливого.

   Прототипом Ларнуа прослыл Леон Вольтерра, директор нескольких парижских театров, начинавший карьеру продавцом программок. О карьерном росте Вольтерры Верней рассказывает в увлекательных воспоминаниях под названием «Занавес в девять часов» (Rideau a neuf heures, Editions de la Maison Francaise, New York, 1944, затем - Deux Rives, Paris, 1945), 2-й том которых - увы! - так и не дошел до печати. Вернёй превосходно дает почувствовать, что успех Ларнуа молниеносен в том числе и потому, что этот успех превосходно сочетается с гигантской индустрией развлечений, с отчаянным бегством от реальности, которыми отмечено целое десятилетие. Песенка «Счастье есть для каждого», спетая Шевалье, перекликается с «Все хорошо, мы говорим себе», исполненной несколькими годами раньше Мильтоном, еще одним поклонником метода Куэ (***), в фильме Гол как сокол, Nu comme un ver, Леон Мато, 1933. Отметим мимоходом великолепную, стилизованную, но убедительную игру Мориса Шевалье. После войны его кинематографическая карьера пошла на спад, но до 1940 г. он пользовался огромным успехом благодаря таким режиссерам, как Лубич, Мамулян, Дювивье или Сиодмак.

   ***

   --- Эмиль Куэ (1857–1926) - французский психолог, считавший, что самовнушение - причина многих болезней и лучшее лекарство от них. Его «позитивный» метод лечения заключался в том, чтобы заставить пациента поверить в выздоровление.

  Мари-Мартина

   1942 – Франция (98 мин)

     Произв. Éclair Journal

     Реж. АЛЬБЕР ВАЛЕНТЕН

     Сцен. Жак Вио

     Опер. Жан Иснар

     Муз. Жорж Ван Пари

     В ролях Жюль Берри (Лоик Лимузен), Рене Сен-Сир (Мари-Мартина), Бернар Блие (Морис), Сатюрнен Фабр (дядя Парпен), Жан Дебюкур (мсье де Лашом), Маргерит Деваль (мадемуазель Эме), Элена Мансон (мадам Лимузен), Жанн Фюзье-Жир (мадемуазель Кремье), Элен Констан (Элен).

   Писатель Лоик Лимузен случайно встречает в провинциальном городке девушку, ставшую прототипом героини его последнего романа «Мари-Мартина». Девушка огорчена и романом, и встречей. Она упрекает Лимузена в безволии и трусости и винит, в частности, в том, что он некогда выдал ее полиции. Она рассказывает ему (1-й флэшбек) о том, как провела 3 года в тюрьме. После освобождения ей некуда было пойти, и ее приютил у себя влюбленный, молчаливый и добросердечный Морис, молодой учитель музыки. Дослушав рассказ Мари-Мартины, Лимузен опять начинает ее домогаться. Она дает ему пощечину и гонит прочь. Морис отправляется к своему дяде, старому мизантропу, просить совета о предстоящей женитьбе на Мари-Мартине. Дядя говорит, что он может спокойно жениться, поскольку все браки, по его мнению, приносят одни беды. «Подумаешь, будет двумя несчастными больше». Вернувшись домой, Морис читает роман «Мари-Мартина» и узнает о прошлом своей любимой (2-й флэшбек): однажды ночью рассказчик увидел, как незнакомая девушка перелезает через стену богатого поместья Нейи. Неудачно спрыгнув со стены, она подвернула лодыжку, и рассказчик отвел ее к себе. Узнав, что этой ночью в Нейи произошло убийство, он подослал к Мари-Мартине свою дочь, которая отправила ее в гостиницу, а затем выдал ее полиции. С тех пор образ Мари-Мартины не перестает преследовать рассказчика.

   Морис впечатлен прочитанным и приходит к писателю, чтобы узнать подробности о прошлом Мари-Мартины. Лимузен не хочет с ним разговаривать и отправляет вместо себя дочь (которую выдает за жену): та отсылает Мориса, заверив его, что ее «муж» – заядлый домосед и черпает сюжеты для книг только в своем воображении. Морис уходит успокоенным. Лимузен возвращается к дому Нейи, из которого девушка когда-то сбежала у него на глазах. Последняя обитательница дома рассказывает ему (3-й и 4-й флэшбеки), как она некогда заботилась о сиротке Мари-Мартине. Сначала она отдала ее монашкам, затем нашла ей работу у своих хозяев, владельцев поместья Нейи, где сама служит гувернанткой. Мари-Мартина влюбилась в жениха хозяйской дочери Элен. Тот пожелал разорвать помолвку с Элен, и та застрелила его из револьвера. Родители Элен обвинили в убийстве Мари-Мартину, и суд признал ее виновной. А Элен покончила с собой, направив машину в обрыв. Узнав эти драгоценные сведения от крестной матери Мари-Мартины, не помышлявшей ничего дурного, Лимузен готовится написать 2-ю книгу о девушке. Из чистого садизма он пишет письмо Морису и рассказывает все, что узнал о его будущей жене. Но по воле провидения он погибает под колесами автомобиля, не успев отправить письмо. Морис и Мари-Мартина поженятся и будут жить счастливо.

   ►  Самый знаменитый фильм, поставленный Альбером Валентеном, однако не лучший (ему можно предпочесть Танцовщицу, L'Entraineuse, и даже диковинную картину Секрет Монте-Кристо, Secret de Monte-Cristo, 1948). Сценарий, автором которого значится Жак Вио, как говорят, был почти полностью написан Жаком Ануем. Тем не менее Жюль Берри играет в нем гнусного циника, который очень напоминает его же персонаж из фильма День начинается, Le Jour se lève по сценарию Жака Вио, а главная отличительная черта фильма – конструкция из флэшбеков – также встречалась в День начинается. Эта конструкция выглядит на сей раз вполне оригинально, поскольку с каждым флэшбеком мы переносимся все дальше в прошлое, и история Мари-Мартины рассказывается нам задом наперед – в хронологии, обратной привычному ходу времени. Этот умелый ход частично добавляет выразительности персонажу и авантюрной интриге, которые иначе были бы лишены масштаба. Конструкция из флэшбеков используется в данном случае как орнамент, маскирующий слабости сюжета. В будущем многие режиссеры освоят подобную хитрость.

   Роже Режан в превосходной книге «Кинематограф Франции» (Roger Régent, Cinéma de France, Editions Bellefaye, 1948) – подробнейшей хронике всех фильмов, выпущенных в прокат в период оккупации, ― справедливо подмечает ошибочный выбор актрисы: роль, более подходящая для Мишель Морган или даже Мишель Альфа, досталась Рене Сен-Сир. Но главная приманка Мари-Мартины – участие Сатюрнена Фабра. Он появляется в одной-единственной сцене (к слову совершенно не обязательной для сюжета) и, так сказать, «крадет» весь фильм, а это не шутки. Эта сцена стала знаменитой благодаря наказу, который Фабр постоянно повторяет своему племяннику: «Держи свечку… прямее», – поскольку его персонаж – старый мизантроп и реакционер – ненавидит электричество и не доверяет этому изобретению. «Мне все отвратительно, – говорит он, – поэтому я и живу один. Но жить одному тоже отвратительно». И добавляет: «Я – шедевр». Эта ремарка, надо признать, совершенно справедлива в отношении и самого Сатюрнена Фабра, и его персонажа, и многих других т. н. «актеров 2-го плана», чья изобретательность, фантазия и природная экстравагантность украсили немало французских фильмов 30-40-х гг.

  Вечеринка

   1968 – США (99 мин)

     Произв. UA (Блейк Эдвардз)

     Реж. БЛЕЙК ЭДВАРДЗ

     Сцен. Блейк Эдвардз, Том Уолдмен, Фрэнк Уолдмен

     Опер. Люсьен Бэллэрд (Technicolor, Panavision)

     Муз. Генри Манчини

     В ролях Питер Селлерз (Хрунди В. Бакши), Клодин Лонже (Мишель Моне), Мардж Чемпион (Розалинда Данфи), Шэрон Кимберли (принцесса Елена), Денни Миллер (Вайомингский Билл Келсо), Гэвин Маклеод (Ч.С. Дивó), Бадди Лестер (Дэйви Кэйн), Корин Коул (Дженис Кейн), Дж. Эдвард Маккинли (Фред Клаттербак), Фей Маккензи (Элис Клаттербак), Стив Фрэнкен (дворецкий Левинсон), Кейт Грин (Молли Клаттербак).

   Актер Хрунди В. Бакши, индиец по происхождению, своей неуклюжестью и несобранностью срывает несколько дублей на съемочной площадке и доводит режиссера до белого каления. «Могу вам гарантировать, что вас не позовут больше ни на один фильм!» – рычит тот словно дикий зверь. «Включая телепостановки?» – кротко спрашивает Бакши. По воле случая его имя, вместо «черного списка», попадает в конец списка приглашенных на вечеринку Клаттербака, хозяина студии и продюсера фильма. На вечеринке на роскошной вилле Клаттербаков Бакши допускает 1001 оплошность. Он падает с крыши в бассейн, и его спасает Мишель Моне, начинающая актриса, которую слишком предприимчивый – и вежливо отвергнутый – продюсер тоже грозит уволить со съемок. Юная дочь Клаттербаков появляется во главе целой банды молодежи и приводит с собой слоненка, чья кожа расписана лозунгами протеста. Бакши считает, что эти надписи несовместимы со священным характером животного, и готовится смыть их. Вся банда участвует в этой затее: мыльная пена постепенно заполняет собой весь дом. Со стен снимают драгоценные картины. Музыканты продолжают играть, наполовину погруженные в пену. Гости вперемешку со слугами и цыганами пускаются в безудержную пляску по всей территории виллы. С хозяйкой приключается нервный срыв, и ее уносят на носилках. На рассвете Бакши отвозит Мишель домой на своем трехколесном «моргане».

   ► Лучший фильм Блейка Эдвардза и Питера Селлерза. Самая удачная и смешная комедия из тех, что нам довелось увидеть за последние 20 лет. Блейк Эдвардз возрождает старые традиции бурлеска – искусства, в эпоху немого кинематографа основанного на непрерывной последовательности неловкостей и катастроф, принимающих все более гигантские пропорции, – и обогащает их новыми козырями: цветом, роскошью и весьма искусной режиссурой, неторопливой и завораживающей, словно во сне. Гэги присутствуют в изобилии и срабатывают эффективно; им не обязательно быть оригинальными, чтобы добиться совершенства. На них работают 3 основных элемента. Во-первых, до крайности сочная игра Питера Селлерза в роли кроткого индуса, необычайно любознательного, инфантильного, но при этом – пугающе надоедливого и склонного к разрушениям. Комическая природа этого персонажа обладает ощутимой двойственностью. Он напрашивается на симпатии зрителя уже потому, что прибыл издалека, покинув родную страну. При этом мы следим за ним не без некоторого садизма, предвкушая новые бедствия, которые вызовет эта ходячая катастрофа, напоминающая персонаж мультфильма. На 2-м месте следует отметить силу гэгов, удесятеренную утонченной режиссурой, использующей длинные планы и все возможности уникальной декорации, замкнутого помещения со множеством укромных уголков. Для героя они превратятся в настоящую полосу препятствий. Наконец, эти гэги приобретают дополнительную выразительность в сухой, эгоистичной, отстраненной атмосфере званого приема. Большинство оплошностей, допущенные героем, прочие гости либо не замечают вовсе, либо обнаруживают в последний момент. Точно так же, как декорация дома, где проходит прием, становится сама по себе немым социальным комментарием, характеризующим персонажей и дух голливудских «тусовок», ход самой вечеринки иронично выражает изобразительными средствами обстановку безразличия к ближнему, благопристойного лицемерия, которые определяют в этом мире поведение каждого обитателя. Заключительная фирменная черта Блейка Эдвардза: фильм заканчивается великолепной и потешной сценой, визуально напоминающей сон или бред. В самом деле, Блейк Эдвардз всегда стремится к тому, чтобы в финале его фильмов сатира преобразилась в некое чарующее сновидение.